Sulle date e le cifre fatali

Martedi 14/04/2015

Ai poeti

Sulle date e le cifre fatali	О фатальных датах и цифрах
Chi finì la vita in tragedia, quello fu un vero poeta, Tanto più se poi è stato proprio lui che prescelse la fatidica data, Il numero 26: a quest’età uno si fece ammazzare a duello, Mentre l’altro si allacciò la corda intorno al collo all’Angleterre.	Кто кончил жизнь трагически, тот – истинный поэт, А если в точный срок, так – в полной мере: На цифре 26 один шагнул под пистолет, Другой же – в петлю слазил в Англетере.
A trentatré anni Cristo, che era un vero poeta, diceva: “Non uccidere! Se ucciderai, ti troverò ovunque”. Ma ecco che gli hanno inchiodato le mani per impedirgli di agire, E di scrivere, e di pensare.	А в 33 Христу – он был поэт, он говорил: Да не убий! Убьешь – везде найду, мол. Но – гвозди ему в руки, чтоб чего не сотворил, Чтоб не писал и чтобы меньше думал.
Trentasette: è un numero che all’istante mi fa diventare sobrio. Anche adesso: è come se avessi sentito una folata di vento gelido. Fu a questa età che Puskin arrivò puntuale a duello E Majakovskij si appoggiò la canna sulla tempia.	С меня при цифре 37 в момент слетает хмель, – Вот и сейчас – как холодом подуло: Под эту цифру Пушкин подгадал себе дуэль И Маяковский лег виском на дуло.
Soffermiamoci sul trentasette. Dio è scaltro, Chiese senza mezze misure: “Allora, di qua o di là?” E sia Byron che Rimbaud sono caduti proprio su quel confine, Invece questi qua in qualche modo se la sono cavata.	Задержимся на цифре 37! Коварен бог – Ребром вопрос поставил: или – или! На этом рубеже легли и Байрон, и Рембо, – А нынешние – как-то проскочили.
Il duello non c’è stato, oppure è stato rimandato, E a trentatré sì, mi hanno crocefisso, ma nemmeno poi così tanto, Mentre a trentasette non ci fu sangue, e le tempie non furono nemmeno imbrattate Un granché dai capelli bianchi.	Дуэль не состоялась или – перенесена, А в 33 распяли, но – не сильно, А в 37 – не кровь, да что там кровь! – и седина Испачкала виски не так обильно.
Allora, non hai il fegato di spararti? Hai una paura matta? Psicopatici ed isterici, abbiate pazienza! I poeti camminano scalzi sulla lama del coltello E lacerano a sangue le proprie anime nude.	Слабо стреляться?! В пятки, мол, давно ушла душа! Терпенье, психопаты и кликуши! Поэты ходят пятками по лезвию ножа – И режут в кровь свои босые души!
La parola “a collo lungo” (dlinnosheyeye) finisce con tre lettere “e” in sequenza. Dunque, la direttiva è evidente: bisogna accorciare il poeta! Ed ecco che lo pugnalano, ma lui è felice di essere appeso alla punta della lama, Sgozzato perché ritenuto pericoloso.	На слово длинношеее в конце пришлось три е, – Укоротить поэта! – вывод ясен, – И нож в него! – но счастлив он висеть на острие, Зарезанный за то, что был опасен!
Mi fate pena, adoratori delle date e cifre fatali, State languendo come concubine in un harem! Il fatto è che la vita è diventata più lunga E può darsi che le fini dei poeti si siano spostate più in là.	Жалею вас, приверженцы фатальных дат и цифр, – Томитесь, как наложницы в гареме! Срок жизни увеличился – и, может быть, концы Поэтов отодвинулись на время!
Sì, è vero, un collo lungo tende ad attirare una corda E il petto è un bersaglio perfetto per le frecce, ma non abbiate fretta. Coloro che se ne andarono senza rispettare date fatidiche, sono diventati immortali, E perciò lasciate in pace i vivi!	Да, правда, шея длинная – приманка для петли, А грудь – мишень для стрел, но не спешите: Ушедшие не датами бессмертье обрели – Так что живых не слишком торопите!